Nothing to Do.

I’m going to quote the start and end of Grace Schulman’s “The Examination: Remembrance of Words Lost” (Poetry 113.5 [Feb. 1969]: 319-321), because I’ve remembered much of it for half a century now and want to have it conveniently to hand (I have the issue of Poetry somewhere around the house, but who knows where?). It begins:

—What happened at your orals, Grace?
Taking a pipe from a row of suckling pigs, The chairman swung
In his chair. An A-shaped face, kind voice. Eyes, rubber stamps:
Failure. Special case.
          —I lose it now,
But I will try to call it back. Dim stars
That fade to a stare can shine at a backward glance.
—Why did you fail?
          —I did not. Words failed me […]

And ends:

Oh, yes. Of course. But nowadays we can’t
Give Ph.D.s for that. What’s your profession?
—Poet.
   —Published poet?
            —Yes.
               —Well, poetry
Has nothing to do with scholarship. Your sentence:
A year of failure and a crown of silence.

Five fathers vanished. One remained.
                 —My friend,
I see you have been walking under water.
Look upward now.
          I surfaced then, saw shadows
That had been knives, and moved into myself.

I have often muttered “Well, poetry has nothing to do with scholarship” to myself over the years. Those italics in the chairman’s speech are devastating.

Comments

  1. In the second stanza, I momentarily misunderstood the line “ninety percent of you are brainless”, as referring to you singular; that is, 90% (or whatever) of an individual is not brains. Not what she meant, but still.

    It’s a great poem.

  2. I’d like to give a shoutout to John Cowan for his invaluable explanation of how to create “a fixed width space like & #x2001;, the EM QUAD,” without which I could never have formatted the poem.

  3. “Well, poetry has nothing to do with scholarship”

    is a rather double-edged phrase. Italics do nothing for me here. Main noun (subject) and verb always stand out to me in a sentence. Great poem, obviously, thanks!

  4. Glad you like it! And I’m glad to see she’s had a successful career. (It seems her year of failure was sponsored by New York University.)

  5. David Eddyshaw says

    Nice poem. Thanks.

  6. Надсадным голосом я читаю Пушкина: “Графа Нулина” и “Погасло дневное светило”.
    Потом я вижу, как Станиславский приподнимает большую белую руку помню, что я еще тогда, сразу, поразился величине, белизне и необыкновенно выразительной пластичности этой руки-и подзывает меня.
    Я подхожу. Я вижу совсем рядом лицо Станиславского, седую голову и по-прежнему темные брови, слышу горьковатый запах одеколона и негромкий голос:
    – Скажите, а монолог вы какой-нибудь приготовили?
    – Монолог “Скупого рыцаря” ! – с готовностью выпаливаю я.
    Леонидов почему-то фыркает, как будто он поперхнулся. И вокруг тоже раздаются смешки.
    Станиславский улыбается и совсем тихо – мне приходится к нему наклониться – спрашивает:
    – Голубчик, а поскромней у вас чего-нибудь нет? Вам сколько лет?
    – Семнадцать, – отвечаю я.
    -Семнадцать?! – переспрашивает Станиславский и вдруг, откинувшись назад, начинает весело и по-детски заразительно смеяться.

    …..

    – Пройдемся, Саня, по книжкам? Один из таких походов я запомнил особенно хорошо, этот пронзительный весенний день – с холодным ветром и ярким солнцем. Только что, на занятиях, Леонидов похвалил меня за какой-то этюд – и теперь я шагал рядом с ним, возбужденный, радостный, и без умолку трещал о ролях, которые я мечтаю сыграть.
    Я не слишком утруждал свою фантазию, а просто, почти без изменений, повторял репертуар легендарного провинциального актера на амплуа “неврастеников” Павла Орленева, мемуарами которого мы все тогда зачитывались: Треплев в “Чайке”, Освальд в “Привидениях” Ибсена, “Орленок” Ростана.
    Леонидов шагал, посмеиваясь – большой, грузный, постукивал палкой. А потом он вдруг остановился, положил руку мне на плечо и сказал:
    – Вот что… Ты теперь уже взрослый, на второй курс переходишь… Можешь попросить завтра в канцелярии – скажи, что я разрешил, – свое заявление о приеме и мою на нем резолюцию? Почитай!..
    …Я держал в руках свое заявление, я читал и перечитывал надпись, сделанную Леонидовым, – красным карандашом, крупным, угловатым, каким-то готическим почерком:
    – “ЭТОГО принять обязательно! Актера не выйдет, но что-нибудь получится! Л. М.”

Speak Your Mind

*